НИКТО НЕ ВИНОВАТ…
Стихи 2009 - 2012 года
«И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк,
клюва, похожий на визг эринний,
вырывается и летит вовне
механический, нестерпимый звук,
звук стали, впившейся в алюминий…»
И. Бродский
9. ВОТ ЧТО ПОНЯЛИ МЫ
«Чем глуше ночь – тем слаще грёзы…»
В. Долина
* * *
«Тайны следствия» или же «Пусть говорят»,
а дома престарелых горят и горят,
протекают проклятые крыши,
и Господь нас, убогих, не слышит.
И ползёт по стране нехорошая весть:
человек износился и кончился весь,
и бюджетные средства не может
не присвоить… Но хочется в рожи
этим гоблинам плюнуть, уехать на край
обманувшего света, построить сарай
и рыбачить, охотиться, верить
в то, что Правдой живут, как святой Серафим,
на земле, посреди первобытных пустынь,
все: и птицы, и люди, и звери.
* * *
Ангел, – скажу тебе, – ну, пока,
вот мой последний шаг
в небо, где белые облака
и никаких бумаг.
Где прикасается Всеблагой
к тайнам любой души.
Где не ударят в лицо ногой,
не отберут гроши.
Где не обманут, не продадут,
не назовут жидом.
Ну, а пока мы в досаде тут
под проливным дождём, –
воздухом Сферы (пока жилой!)
дышим – Коперник прав –
пахнущим грубо сырой землёй,
нежно – цветеньем трав.
* * *
Наш мир – худая кляча,
одышливо бежит.
Ан, человек скорбящий
устал на свете жить.
Он в комнате приладил
шнурок себе на грех.
А ночь, как в шоколаде
обвалянный орех.
Плывёт по небу месяц,
и ели в серебре.
А человек – не смейся –
сочувствует себе.
Он петельку снимает,
выходит за порог
и видит, как сверкает
нетронутый снежок.
Где звёзды в середине
печали мировой,
фонарь качает синий
разумной головой.
* * *
Хочешь её поругать – ругай,
Хочешь её похвалить – хвали.
Лирика сладкая, как нуга,
или безумная, как Дали.
Только не скажет никто: «Нишкни!
Лучше картошку сажай и лук,
лучше скажи, что мы все грешны,
что надоел шепоток и стук.
Вот описать соловьиный хор
или закатную в дымке даль…».
Впрочем, фантазии здесь простор,
мыслям, которых никто не ждал.
Что до Неё, то оставь другим
петь о России, которой нет.
Есть только печка да вой пурги,
плов, что всегда для друзей согрет.
* * *
Вот что поняли мы, вот о чём разговор:
человек человеку – чиновник и вор,
металлический киборг, машина…
Но в лесу раскраснелась крушина,
а ещё за пригорком цветёт зверобой,
и поёт соловей, и с небес голубой
проливается свет несказанный.
Видит мир человек благодарный
не таким, как его подают в новостях,
потому что не всё – отвращенье и страх,
злая ложь, катастроф неизбежность,
но ещё и бескрайняя нежность…
* * *
Что же сидишь, бесценная,
щуря глаза так сладко?
Кротость – твоя вселенная,
нежность – твоя загадка.
Хочешь, луну на блюдечке
или звезду в тарелке?
Я тебя спрячу в муфточке
из настоящей белки.
Стану поить рассветами,
озеро дам в подарок,
ящичек мой с секретами,
книжечка без помарок.
Лет мне, возможно, тысячи
здесь не сыскать другую!
Фидий тебя ли высечет
мраморную, нагую?
Так я всю жизнь батистово,
как адвокат сестерций,
кинусь любить неистово
до замиранья сердца.
* * *
Мохнатый плед – акрил и шерсть –
и книга – Мандельштам –
о том, что жизнь – скорее, жесть,
чем сладкий мёд. А там
проснёшься утром: голова
и поясница – всё
болит! Проклятые слова!..
Но всё-таки везёт,
что у меня обиды нет
на то, что жизнь страшней
напалма, водки и ракет,
ведь именно над ней
прозрачный свет звезды горит
хозяйка-ночь светла,
пока мохнатый плед хранит
на две души тепла.
* * *
Тигровой расцветки мохнатый плед, –
нырнув под него, засыпай, свернувшись
калачиком, – страшен холодный свет
Полярной звезды! Но вселенский ужас
осилив, встаёшь и выходишь в ночь,
садишься в промёрзший, пустой автобус,
и едешь, полярник, герой точь-в-точь,
попутно стихи сочиняя – опус
про то, что любовь нас ведёт вперёд,
любовь и желание быть любимым.
И тёплой ладонью протаяв лёд
на стылом стекле, сознаёшь глубины
январского космоса, снега, мглы,
молчания хмурых, столетних сосен,
и то, что вздымают они стволы
до божьего неба… «Люби нас!.. Просим!».
* * *
Как зэка, здесь метели
кипишат на земле!
Стонут в сумерках ели!
Стынет чай на столе!
Воет спятивший ветер!
Гаснет звёздная рать!
Не фонтан в Интернете
вечерок коротать:
то ли Гугл неизбежный,
то ли вирус в сети,
а за окнами снежный
Океан шелестит.
Может, ангел, Шушара,
выбор этот – каприз?
Есть Пекин, и Варшава,
и цветистый Тебриз.
Там от вздоха до вздоха
ветра свежий замес.
Там, возможно, неплохо
только родина здесь.
* * *
Сыплется, как мокрая извёстка,
с неба снег, и вот уже земля
кружится с неловкостью подростка,
намекает: «Если бы взяла
я тебя в объятия…». Но всё же
ни тоски напрасной, ни обид,
и тепло весёлое под кожей,
и в груди моторчик не болит.
Хорошо, по зимнику шагая,
выдумать полжизни про запас –
в километре, кажется, от Рая,
рядом с Горем… чтоб ему пропасть!
* * *
Снежный храм изменчивой природы:
месяц малахитовый повис,
холодны безжалостные звёзды.
И покуда яростную высь
рассекает падающий камень,
сердце замирает, как змея.
«Боже мой, – замёрзшими устами
я шепчу, – ты ведаешь: не я,
а другой по волчьим жил законам».
В тёмных елях ветер задышал.
Может, в мире трудном и просторном
прощена усталая душа?
* * *
Ну что, весельчак, записной баламут,
теперь не откроешь случайно уста?
За тысячи тысяч голодных минут
другим человеком ты словно бы стал?
Мы все изменились, привыкли: потоп,
крушение, бедствие, гибель, теракт,
андроид, мобила, коллайдер, лэптоп,
про вечную молодость чей-то трактат.
И всё-таки мы, как и прежде, добры,
по-прежнему любим, и дело всё в том,
что, взять, нас отправить в иные миры,
там так же тоскуем, и верим, и ждём.
* * *
Как дохнёт холодным склепом,
ты вокруг себя взгляни-ка:
сосны, пахнущие небом,
ярко-алая брусника.
Ты стоишь непорушимый,
все ветра переборовший,
словно старая сушина
возле просеки заросшей.
Луч за тучею свинцовой,
угасает, но утешит
лес осенний – лист пунцовый,
папоротник пожелтевший.
Просмотров 
Другие новости по теме:
 Сергей Аствацатуров - 9. Родина вопреки |  Марина Панферова-Лабиринт - Крик души в одну тоскливую ночь |  Слава-Блудный Сын - 1634. О, Господи, во что оценишь жизнь, мою? |  Виктор Никифоров Сиринкс - Зажгите свет и... плед на плечи |  Лавриков Никита - Разговор С подругой |  Ольга Мельничук 2 - Глазастая ночь... |
