Пока арбитры оценивают стихи финалистов, приглашаем завсегдатаев и гостей конкурсной площадки Золотой Пегас принять участие в народном голосовании.
Голосуйте! Представьте, если бы ваши стихотворения оказались в этом списке. Неужели вам было бы не интересно узнать, что о них думают другие авторы?
Внимание! Под данной публикацией любой автор сайта стихи.ру, чья страница зарегистрирована не позднее 1 января 2012 года, может оставить свой шорт-лист. Он должен быть оформлен следующим образом:
1 место - № стихотворения
2 место - № стихотворения
3 место - № стихотворения
4 место - № стихотворения
5 место - № стихотворения
6 место - № стихотворения
7 место - № стихотворения
8 место - № стихотворения
9 место - № стихотворения
10 место - № стихотворения
11 место - № стихотворения
12 место - № стихотворения
13 место - № стихотворения
14 место - № стихотворения
Стихи, соответственно, получают от 14 до 1 балла.
В конце голосования ведущие подведут общий итог.
Оценка народного голосования является составной частью всех оценок, влияющих на результаты финала,
если в голосовании примут участие не меньше 15 авторов.
Если количество проголосовавших будет меньше, то результат не будет влиять на итоговую оценку,
но победитель народного голосования получит приз зрительских симпатий.
!!!Принимаются только полные шорт-листы!!!
!!!Народное голосование продлится до получения оценок от всех арбитров!!!
_________________________________________________________________
№ 1. Цветок "Манит-обманет"
В потаённом лесу, где живут упыри,
Где коты смоляные недобро глядят,
Где старушки-ягушки готовят внутри
Потемневших избушек обед для котят,
Появился цветок необычной красы -
Исполнитель желаний и страстных надежд -
Светлячково мерцая в короне росы,
Завлекает к себе простаков и невежд.
И стремятся в чащобу глупцы через топь,
От змеиных укусов рискуя полечь,
Через острый осот и осиную дробь,
Не боясь, что старушки отправят их в печь.
А цветок, затаившись в тумане густом,
Одурачит, лишая покоя и сна!
И двоится в глазах, и за каждым кустом
То кривится упырь, то сверкает казна...
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 2. Безутешно
"– Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф."
Н. Гумилев. Жираф.
Безутешно, голубка, грустишь. И в глазах боль-тоска.
Ты забыла о небе зовущем, о звёздном драже,
Как носили тебя в сладкой пене-гляссе облака...
Стали серыми дни в затянувшемся слёзном дожде.
Что ж… Поплачь, облегчи душу, волком немного повой.
Отряхни свои белые крылья... Ты видишь? роса.
И твоё бесконечное горе размоет прибой.
Ты поверь мне, на свете большом есть ещё чудеса.
Там в багровом закате рождаются мультики снов,
И крылатые эльфы живут в косах зебро-берёз...
Не последний трамвай - твой обманщик... он предал любовь...
Австралийское чудо ... посмейся со мной… утконос!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 3. ***
Была листва. Осыпалась от ветра.
И воробей, пропажу обнаружив,
На ветке у последнего листка
Сидит, печально вспоминая лето.
А дворник из большой осенней лужи
Устало выгребает облака.
Пусть — листопад. Метлою двор просторный
В который раз он подметет неспешно
И с личной пользой. Под кустом найдет
Пятак иль гривну. Ведь на то и дворник,
Чтоб во дворе все подбирать прилежно
(И деньги — тоже, если повезет).
Но надо тут заметить, что везенье
Давненько дворника не покидает,
Чему он (это ясно) очень рад.
И по утрам приводит двор осенний
В порядок, незатейливо ступая
На старенький, замызганный асфальт.
Конечно, дворник — важная фигура,
Хотя фигурой он как раз не вышел
(Не вышел, так не вышел — не беда)
И, подметая листья не халтуря,
Свободой во дворе привычно дышит,
Где сам себе хозяин он всегда.
Но, облака из лужи выгребая,
Заметил дворник вдруг кусочек солнца
И бережнее, чем пивной бокал,
Несуетливо поднял... Улыбаясь,
Жене своей в раскрытое оконце
Кусочек этот радостно подал.
Жена как раз на службу собиралась
И губы жирно мазала помадой.
Увидев, что к ней руки тянет муж,
“Опять напился, — только и сказала, —
Ну, что тебе еще, пьянчуга, надо?”
И тусклый взгляд скользнул по глади луж.
“Мне, может, это просто показалось,
И не было кусочка солнца в луже?”—
Подумал дворник, и пошел туда,
Где на воде задумчиво качалась
Звезда, унылый вид двора нарушив,
И серебрилась тихая вода.
И было дворнику поймать охота
Звезду, купавшуюся в луже сонной,
Ее он стал ладонями ловить,
И думал: нужно для того работать,
Чтоб звезды, облака, кусочки солнца,
Хоть изредка, но все же находить.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 4. Календарь
Настенный календарь, отрывочный и яркий –
казался нам тогда он толстым и смешным,
в далёком январе, где свежие подарки,
и мама гонит в дом, и голуби над ним.
Олег, Серёга, Лев из третьего подъезда,
футбол до темноты и споры ни о чём.
На кухне календарь с решениями съезда.
И первые листки с дежурным Ильичём.
Отечество в дыму, в кармане вольный ветер,
сын дворничихи Сэм под стать ему почти.
И мы живём в стране, единственной на свете,
где розовый портвейн и в цвет ему – мечты...
Срываются листки с ненужным расписаньем
движения светил и праздников мирских.
В апреле ни к чему уже готовить сани,
ускорилась страна, проснувшись от тоски.
Лев бросил институт, весна тому виною,
Серёга свой филфак ругает за глаза.
Олег зубрит иврит, чтоб выехать с женою,
а Сэм познал Стамбул, Варшаву и базар.
А мама от газет в восторге. И журналы...
И, кажется, любовь, и клятвы до зари.
Листки идут в отрыв, как годы, по безналу.
И всё ещё кружат над домом сизари...
Он сильно похудел. Всему виною лето,
отрывками, и мир с повадками, как тать.
Листки календаря летят как эполеты
у тех, кто не умел два раза присягать.
Серёга – репортёр, прожектор катастрофы,
в Москве прописан Сэм – и видел всех в гробу.
Олег несёт свой крест в окрестностях Голгофы,
а Лев пропал в горах под городом Кабул.
То "Джип", то "Мерседес" – в берёзку ли, в осину.
Стран много, два пути: аптека и фонарь.
А мама пьёт настой и чаще просит сына
быть твёрже и трезвей, поскольку всё как встарь...
И не до голубей в осеннем небе низком.
Мы вышли на рубеж, когда уже с горы.
Проклятый календарь, листы уносит списком.
А кажется вчера... Но это до поры.
Олег ушёл в себя, Сергей уже за штатом,
Лев выплыл в Анкаре, и звать его Ахмед.
Семён Петрович стал народным депутатом,
хоть путает оффшор, офсайды и обед.
Скрывает слякоть дней несбывшегося груды.
Подарки в юбилей, подачки всё черствей.
А мама видит нас, наверное, оттуда...
Как пёстрые листки в сгорающей листве...
Дыхание зимы. Последние страницы
на серой и пустой изнанке у плиты.
В далёком январе надежды, судьбы, лица:
казались – на века, и с вечностью на "ты".
Мы брали этот мир, наверное, на вырост.
Ребята, где же вы? Нам надо доиграть...
Но всё, что позади – хоть оторви да выбрось.
А дома – интернет, усталость и кровать.
И скоро новый год, да не по наши души.
И новый календарь, но рвать его не нам...
А мама ждёт всегда. И вечно будет слушать.
Мы встретимся... Дождись...
Что скажешь?..
Тишина...
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 5. невозвратное
там было тихо и светло
там бесконечно было тихо
а он найти пытался выход
ему фатально не везло
в сопровожденье тишины
до тошноты пробравшей разум
он возвращался раз за разом
к толпе, молчавшей вдоль стены
потом опять влетал в зрачки
и вновь просил у Бога, чтобы
хирург сегодня смог заштопать
то, что разодрано в клочки
хотелось звать кого-нибудь
орать, рыдать, давить на жалость
но что-то страшное мешало
собой затягивая грудь…
а через миг - до фонаря
и смерть пришедшая случайно
и неба скорбное молчанье
и галок траурный наряд
взглянул растеряно извне
на остывающее тело
перекрестился неумело
побрёл к стене...
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 6. Птицелов
Отчего так не больно, и сразу же – очень больно,
Словно чёрные гномы в душе прорубают штольни?
Хорохоришься, как от шпаны убежавший школьник,
Только этой браваде липовой грош цена.
Ты ведь сам себе врёшь, самому же себе не веря –
Это как по ночам слушать хриплого ветра пенье,
Это мёртвая птица, развеяв цветные перья,
Распласталась недвижно, а утром опять цела.
Уж тебе, Птицелов, как не знать про её повадки,
Если раны кровят на обеих твоих лопатках?
Небо грустно вздыхает и смотрит в тебя украдкой –
Небо знает такие вещи, как страх и страсть.
Ведь полёт – просто слово для всех, обречённых ползать.
И они своё время железно проводят с пользой:
Всюду стелют солому и жрут упоённо Prozac,
Будто бы их паденья, сродни твоему «упасть».
Будто бы бог подобен – волшебнику ли, врачу ли.
Солнце выжгло глаза, только сердце надёжно чует,
Как беспечно парят, как щебечут вверху пичуги.
Там крылатых, но жизнью меченых – пруд пруди.
Лишь одна в вышине – чёрной точкой – упрямо тонет.
Та, что обречена, та, что прежних смертей не помнит.
Ты поймай эту птицу (за миг до земли) в ладони –
Пусть она этой ночью поспит на твоей груди.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 7. Синее
синее – это паучьего морока маета,
слово безмолвное о нерождённом слове,
сгинувшем где-то в начале пути, не дожив до рта,
краденый голос, припрятанный в изголовье.
как же всё перепутано и неразборчиво как,
бывшая девочка женщин не отпускает,
те вырываются прочь с пуповинного поводка.
осенью каждый подол переполнят камни.
синее расплывается, оплакивает дневник,
топит поля, усеянные нотабене,
чтобы не выросли - ни травы над головами, ни
глянцевой школьницы сомкнутые колени.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 8. Яблоко
Каким же большим это яблоко было!
Румяным и спелым, просившимся в рот.
И каждая веточка яблоньки хилой
тянулась - укутать единственный плод
пожухлой листвой, порастратившей соки,
чтоб это душистое чудо взрастить -
Своё! Без которого дни - одиноки,
Полны пустотой, шелестящей в горсти...
Был рад старичок-садовод урожаю,
старания - впрок, окупились труды.
Недавно лишь, деревце в землю сажая,
кряхтел, что навряд ли увидит плоды.
С молоденькой яблоньки снял осторожно
склонивший её скороспелый налив,
погладил тихонько по тоненькой коже -
Своё! От забот и усердий своих!
А где-то на призрачном дальнем пределе
Творец-нимбоносец с тоской на лице
Готовился...
Нет! По-другому!..
Сидели на крытом густой позолотой крыльце:
прозаик,
поэт,
композитор,
художник,
ваятель,
дизайнер,
плетельщица снов -
Своё сочиняя, безбожно и божно.
И яблоко было. Большое. Одно.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 9. Исповедь вервольфа
Память рвётся там, где тонко.
Я на свет рождён волчонком,
помню логово и сосны, как навес.
Мой отец-вожак был в силе.
В дом добычу приносили
волчий нюх, клыки, отвага, тёмный лес.
Рос смышлёным я и быстрым.
Только чей-то меткий выстрел
уложил отца, оставив мать одну.
Так в лесу могло случиться,
но красавица волчица
каждый вечер горько выла на луну.
Время мчалось в темпе века.
Ненавидя человека,
стал свирепым я, как тысяча волков.
Одержим мечтой о мести,
не подумал о невесте -
не завёл семьи, не вырастил щенков.
Жил угрюмо, некрасиво,
без любви и перспективы,
но зато в кровавой схватке ведал толк.
Вдруг однажды, глянув в реку,
поклонился ... человеку (?!),
осмотрелся - никого, а я ... не волк.
Стало холодно и жутко.
Кто сыграл со мною шутку?
Видно, пьяным был волшебник-доброхот.
В шкуру новую врастая,
я не смог вписаться в стаю
и не понял смысла схваток и охот.
Тяжела моя расплата:
санитары, врач, палата.
И не выбраться, и ниже не упасть.
Помня прежние замашки,
из смирительной рубашки
зверем рвусь, рычу, оскалив волчью пасть.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 10. ***
Уходя в зелёное пространство,
не забудь о прожитом вдали.
Своего Летучего Голландца
придержи у краешка земли.
Посмотри на домик у аптеки,
на фонарь в зашторенном окне,
где в тиши твоей библиотеки
ночью тени глубже и длинней,
на давно рассохшееся кресло,
на листы и книги на столе, –
чтобы в новой памяти воскресли,
не забылись в сутолоке лет…
Посмотри в последний раз на руку,
что сжимает всё ещё перо,
не забудь глаза, их лёд и муку,
и лица застывший поворот.
А когда уйдёшь, с собой простившись,
не гаси мерцающий фонарь,
со стола листок четверостиший
унеси на призрачный корабль.
До утра уснёт безлюдный город,
море к небу выгнется дугой.
Обернись назад: в окне за шторой
до восхода теплится огонь.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 11. Петухи
Скажи, мой друг, о чем была зима,
какие смыслы снег усохший прятал,
и почему весенний беспорядок
так норовит свести меня с ума?
Не дай мне Бог, чтоб снова – кувырком
туда, где миром правит сладкий голод
и сиплый крик – как ножницами – горло
перерезает точно и легко.
(закрыть глаза, ныряя в глубину,
считать свои упрямые секунды
и забывать лежащую под спудом,
но оттого и страшную – вину)
Скажи, мой свет, к чему чужая боль,
когда своей хватило с перехлёстом,
и как спастись от жалости и злости –
и петухов, кричащих вразнобой?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 12. Наступает зима
В эту зиму с ума
я опять не сошёл...
И. Бродский
Наступает зима. Наступает на пятки зима.
И не двинуться вспять, и с размаху не вышибить клином.
И полдела всего - не сойти в эту зиму с ума,
а полдела - с сумой одолеть бесприютную зиму.
То ли дело - с умом пережить эту мглистую стынь,
наломав горы дров, не растратить себя в одночасье.
И пылают мосты, как безумно пылают мосты,
отрезая пути в шалашовое райское счастье.
Засыпают снега. За окном засыпают снега.
Снятся им города, погребённые в белом покое:
сотни вымерзших вёрст, где ещё не ступала нога,
сотни вымерших грёз, что уже не потрогать рукою.
Сотня сумрачных дней, чтоб пропить обесцененный дар,
чтоб талант золотой разменять серебром на десяток*.
Полпути позади и не вынес двоих Боливар**,
не выносится сор из избы - и в избе беспорядок.
Эх, забить бы на всё, всё бездумно поставив на кон,
принимая тузы и "шестёрки" чужого расклада,
и забыть все дороги, что выбрал когда-то легко,
и принять все пути, что тебя выбирают, не глядя...
И с улыбкой забыть, кем когда-то себя возомнил,
в иерархии чувств не найдя отличительных знаков.
Ведь полвека ушло, чтоб достать вожделенных чернил,
ведь полжизни прошло - а всё так же не хочется плакать.
Наступает зима. Занимает последний рубеж.
Атакуют ветра и таятся в засаде невзгоды.
И засада не в том, что мучительно тошно, хоть режь,
а засада лишь в том, что не светит хорошей погоды.
Что не светит звезда, что не светел холодный рассвет,
что вокруг - ни души, кто пошёл бы в разведку с тобою...
Наступает зима - и держаться уже смысла нет.
Только ты не из тех, кто согласен сдаваться без боя.
__________________________________________________________
*Талант - слово происходит от меры веса «талант». В Новом Завете есть притча о трёх рабах, которым хозяин подарил по монете под названием «талант». Один закопал свой талант в землю, второй разменял его, а третий приумножил. Из Библии слово «талант» распространилось в переносном смысле: как дар Божий, возможность творить. У древних греков "талант" был также счётной монетой, один золотой талант равнялся десяти серебряным.
**"Боливар не выдержит двоих" (англ. Bolivar cannot carry double)— крылатая фраза из рассказа О'Генри «Дороги, которые мы выбираем».
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 13. небеса
в небесах гостиничных номеров, в подземельях будней
твои губы становились губами только тогда, когда я проводил по ним пальцем.
ты выкармливала меня отчаяньем, смуглым голосом, тесной грудью,
а потом были танцы
в тёплом дыме безверия во что бы то ни было, чем бы не стало,
в абсолютном безветрии, я подхватывал тебя на руки с неопределённой целью,
ты хорошо держалась, ты была такой лёгкой, словно пустая,
пустой пузырёк панацеи.
мы высовывали языки, ты вслушивалась в другие миры, я рожи корчил,
вспоминал про ещё одну прелестную девушку, но у неё уже дети,
говорил тебе непристойное, говорил себе, что ты дорога мне очень,
потом оно так и случилось, но никто этого не заметил,
никто этого не оценил, это не стало никому наградой.
ты расчёсывала, до крови расчёсывала свои запястья,
нет, ты не из тех, кто путают верность и вечность, радость и праздность,
но из тех, кто не запоминают счастье.
наши улыбки встречались и разбегались, и снова встречались
за пределами видимости. просили ли мы чего-то иного в эти мгновенья?
откидываясь на подушки безопасности, ты уверено себе отвечала:
"всё и так хорошо. всё и так не вечно"
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 14. Дорога в Элисту
тянется вечер, тянется в Элисту,
я ухожу, проваливаюсь в мечту,
плеер, в ушах наушники и Тату,
милые девочки, тоже в пути. и тут
мимо проносится поезд (пока-пока)
по запасному, но выход из тупика
виден. его тоска не тоска — река
древняя, как рука моего клинка.
тянется, тянется, тянется на восток
русское сердце, просит найти исток.
Гиперборея — вера, вода в песок...
«мой Арканар, дон Реба, не так жесток».
на перепутье с небом пески, тиски
сердце сжимают, и боль его от тоски.
степи, полынь, а хочется быть морским
пусть не пиратом, но мысли мои резки.
тянется вечер, тянется в Элисту,
ладно стучат колёса: ту-ту-ту-ту.
наш паровоз — вперёд, за верстой версту
стадо баранов ведёт за собой пастух...
тянется, тянется, тянется на восток
русское сердце, просит найти исток.
русское сердце просит сперва по сто,
будущее потом,
будущее поток,
будущее потоп,
бу-у-у!..
и на этом — стоп.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Всем удачи!
Просмотров 
Другие новости по теме:
 Юрий Семецкий - Дорога в Элисту |  Василий Толстоус - Уходя в зелёное пространство... |  Егор Мирный - всё и так хорошо |  Нашта - Хорошее стихотворение |  Любовь Канаева - ГОД БЕЗ ТЕБЯ!!! |  Борис Кравецкий - Кладбище |
